— Дай мне другой меч! — потребовал он.

Я расхохотался.

— Отвечай, глупец. Ты правда так торопишься умереть?

— Бог велел мне убить тебя!

— Точнее, убить меня тебе велел священник, вливающий яд в твои уши.

Он снова ударил меня щитом, пришлось даже отвести его Вздохом змея.

— Бог мне велел, — повторил он.

— Значит, пригвожденный бог такой же глупец, как и ты, — бросил я. — Откуда ты, дурень?

Он молчал, но я стиснул его запястье и заломил руку за спину.

— Из Уэссекса, — пробормотал он.

— Это я и так сообразил по твоему акценту. Откуда именно?

— Из Андеферы, — неохотно признался он.

— Андефера в Вилтунскире, — сказал я, и он кивнул. — И тамошний олдермен – Этельхельм, — добавил я и заметил, как юнец съежился, когда я произнес это имя. — Брось меч, парень.

Он противился, но я снова вывернул ему запястье, и сломанный меч выпал из его рук. Судя по украшенной золотым плетением рукояти, это был дорогой меч, однако он раскололся от удара Вздоха Змея. Я кинул обломок Осви.

— Забирай этого праведного дурака, привяжи к мачте Спирхафока, — сказал я. — Пусть живет.

— А Спирхафок может и не выжить, — сухо произнёс Финан. — Он тонет.

Бросив взгляд через палубу захваченного корабля, я увидел, что Финан прав.

Спирхафок погружался в воду.

При таране первого вражеского корабля треснули две доски обшивки, и теперь вода заливала нос. К тому времени, как я добрался туда, он уже осел на нос. Гербрухт, великан-фриз, вырвал доски с палубы, и сейчас мои люди перетаскивали балластные камни на корму, чтобы уравновесить корабль.

— Мы можем закрыть пробоину, господин! — крикнул Гербрухт. — Течь только с одного бока.

— Тебе нужны люди? — крикнул я в ответ.

— Справимся!

Вслед за мной на корму Спирхафока последовал Эгиль.

— А последнего не поймаем, — сказал он, глядя на самый мелкий корабль, который сейчас почти достиг южного горизонта.

— Я надеюсь, этот мы спасем, — мрачно произнёс я. Гербрухт, может, и не сомневался, что справится с течью Спирхафока, но ветер усиливался, и поднимались волны. Десяток человек вычерпывали воду, некоторые использовали для этого шлемы. — В любом случае, — продолжал я, — мы можем вернуться домой на одном из тех, — я кивнул в сторону двух кораблей, — что мы захватили.

— Это полное дерьмо, — сказал Эгиль. — Слишком тяжёлые!

— Могут пригодиться для перевозки грузов, — предположил я.

— Скорее, пойдут на дрова.

Гербрухт возился в воде, запихивал тряпки в дыру между досками, другие продолжали вычерпывать воду. Один из двух захваченных вражеских кораблей, с выбеленным известью крестом на носу, тоже тёк, получил пробоину в схватке, когда в корму его ударил более крупный корабль, и обшивка треснула у ватерлинии. На него мы ссадили большую часть пленных, предварительно отобрав у них всё оружие, щиты, кольчуги и шлемы. Мы забрали их парус – он был новый, пригодится, а также припасы, довольно скудные: немного твердого сыра, мешок отсыревшего хлеба и два бочонка эля. Я оставил пленным шесть вёсел и велел всех развязать.

— Ты их что, отпускаешь? — удивился Эгиль.

— Не желаю кормить этих ублюдков в Беббанбурге, — ответил я. — Да и далеко ли они уйдут? У них нет ни еды, ни воды, нет и паруса, половина ранена, и они на протекающем корабле. Если есть у них хоть немного разума, будут грести к берегу.

— Против ветра.

Эта мысль позабавила Эгиля.

— А когда сойдут на берег, — продолжил я, — при них не будет оружия. И Нортумбрия гостеприимно их встретит.

Мы освободили одиннадцать рыбаков с Гидены и Свилви, налетчики заставляли их грести. Все пленные оказались либо западными саксами, либо восточными англами, подданными короля Эдуарда, если тот до сих пор ещё жив. Дюжину я оставил, чтобы взять с собой в Беббанбург, среди них и священника, что так яростно призывал своих людей уничтожить нас. Его привели ко мне на Спирхафок, который еще кренился на нос, но усилиями Гербрухта самую серьезную течь заткнули, а перемещение балласта назад уравновесило корпус.

Священник был молод и коренаст, черноволосый, с недовольным круглым лицом. Что-то в нем как будто казалось знакомым.

— Мы встречались? — спросил я.

— Слава Богу, нет.

Он стоял чуть ниже рулевой площадки, под охраной ухмыляющегося Беорнота. Мы подняли парус и направились на север, шли домой, ведомые устойчивым западным ветром. Большинство моих людей находилось на захваченном большом корабле, лишь немногие остались на Спирхафоке, и они продолжали вычерпывать воду. Юнец, что клялся убить меня, был привязан к мачте и оттуда зло на меня пялился.

— Тот юный глупец — из Уэссекса, — сказал я священнику, кивая в сторону юнца, — но ты говоришь как мерсиец.

— Царство христово не имеет границ, — сказал он.

— В отличие от моего снисхождения, — сказал я, на что он ничего не ответил.

— Я из Нортумбрии, — продолжал я, игнорируя его вызов, — и я олдермен. Называй меня господином. — Он по-прежнему не отвечал, только хмуро глядел на меня. Спирхафок был ещё неповоротлив и тяжело поднимал нос, но держался под парусом и шёл домой. А Банамадр и захваченный у врага корабль сопровождали нас, готовые поддержать, если Спирхафок начнёт тонуть, однако во мне с каждой минутой укреплялась уверенность, что он выживет, его вытянут на берег и починят. — Называй меня господином, — повторил я. — Откуда ты?

— Я из царства христова.

Беорнот занёс над священником тяжёлую руку, собираясь ударить, но я покачал головой.

— Видишь ли ты, что мы в опасности, можем затонуть? — спросил я, но священник продолжал упрямо молчать. Вряд ли он способен сообразить, что Спирхафок восстановил управляемость и далёк от гибели. — Если станем тонуть, — продолжал я, — я велю привязать тебя к мачте рядом с тем молодым идиотом. Если, конечно, ты не расскажешь мне то, что я хочу знать. Итак, откуда ты?

— Я родился в Мерсии, — неохотно произнёс он, — однако Господь счёл нужным привести меня в Уэссекс.

— Если он ещё раз не назовёт меня господином, — обратился я к Беорноту, — можешь врезать ему со всей силы. — Я улыбнулся священнику. — И куда именно в Уэссекс?

— В Винтанкестер, — ответил он, помедлил, и почуяв движение Беорнота, торопливо добавил: — Господин.

— И что же священник из Винтанкестера делал на корабле у побережья Нортумбрии? — спросил я.

— Мы посланы, чтобы убить тебя, — огрызнулся он и тут же взвизгнул, поскольку Беорнот дал ему подзатыльник.

— Будь стойким перед лицом Господа, отче! — выкрикнул привязанный к мачте юнец.

— Как зовут того идиота? — поинтересовался я.

Священник помедлил мгновение и покосился на юнца.

— Уистан, господин, — сказал он.

— А как твоё имя?

— Отец Цеолнот. — Последовала ещё одна краткая пауза, прежде чем он добавил: — Господин.

Теперь я понял, почему он показался мне знакомым и почему меня ненавидит. От этой мысли я рассмеялся.

Мы ползли домой.

Глава вторая

Спирхафок довели до дома. Это оказалось непросто. Гербрухт уменьшил течь, но хищный корпус плохо слушался, переваливаясь на полуденных волнах. Дюжина человек всё время вычерпывала воду, но я всё равно опасался, что ухудшающаяся погода вынесет кораблю приговор, однако порывистый бриз милосердно перешел в устойчивый западный ветер, волнение стихло, и парус с волчьей головой медленно нёс нас на север. На закате мы доковыляли до островов Фарнеа. Небо на западе полыхало как раскаленный очаг, на его фоне стены Беббанбурга казались черными. Усталые гребцы направили поврежденный драккар в узкий канал гавани Беббанбурга. Спирхафок пристал к берегу, утром я соберу упряжки волов и вытащу его выше линии прибоя, чтобы починить повреждения. Банамадр и захваченный корабль вошли в гавань следом.

Я поговорил с отцом Цеолнотом, пока мы были в море, но мало чего добился от строптивого упрямца. Уистан, юнец, веривший, что его бог хочет моей смерти, оказался жалким и тоже бесполезным. Я расспрашивал обоих, кто отправил их на север, чтобы убить меня, и ни один не ответил. Я отвязал Уистана от мачты и показал ему груду захваченных мечей.